Харламов Алексей Алексеевич

Родился в селе Дьячевка Порзовской волости Петровского уезда Саратовской губернии 18 октября 1840 года в семье дворовых поручицы Анны Сергеевны Киреевой Алексея Григорьева и Екатерины Евграфовой. Позднее семья (вероятно, при получении вольной и при переходе в мещанское сословие Саратова) стала носить фамилию Харламовых.
Будущий живописец был седьмым ребенком в семье. Вольную родители получили в 1850 году только с тремя младшими детьми (на этот момент они были крепостными госпожи Загейновой). В числе этих младших детей был и будущий художник. Что стало со старшими детьми и когда семья стала принадлежать Загейновой - остается неясным.
Первым "наставником по искусству" Алексея Харламова стал художник Владимир Яковлевич Афанасьев.
В 1854 году, в 14-лет, Харламов стал вольнослушателем Санкт-Петербургской Академии художеств. Он был учеником в историческом классе профессора Маркова, представителя "эпигонского" классицизма. Местонахождение большей части работ академического периода неизвестно, кроме полотна 1865 года "Анания перед апостолами" (НИМАХ). Эту картину Харламов писал на Малую золотую медаль, но награды за нее не получил. В целом работа характерна для "эпигонского" классицизма второй половины XIX века, с реминисценциями романтизма.
Победив в 1868 году в конкурсе на Большую золотую медаль, летом 1869-го художник уезжает в пенсионерскую поездку за границу.
Побывав в Германии, Харламов выбрал местом пребывания Францию.
В начале своего пребывания в Париже Харламов работает над эскизом "Смерть Гофолии" - последней данью "ученическому" классицизму.
Осенью 1870 г. Харламов из-за франко-прусской войны уезжает в Бельгию. Из Брюсселя он на короткое время ездил в Лондон посмотреть выставку картин старых художников из частных галерей. С весны же 1871 по осень 1872 года художник копировал в Гааге "Анатомию доктора Тульпа" Рембрандта для музея Академии художеств. В настоящее время местонахождение этой копии неизвестно.
Пребывание в Нидерландах дало новый импульс творчеству художника. Видимо, до поездки в Гаагу он интересовался голландским бытовым жанром XVII века - еще в 1869 году он создает полотно "Бабушка с внучком", которое находится в Русском музее. Позднее им были созданы акварель "Мать и ребёнок на кухне", работы "Урок музыки", "Час рассказа" и ее вариант "Обучение чтению" и другие. Во всех этих работах можно говорить об эклектике. Харламов обращается к ретроспективному стилизаторству. Он пишет жизнь XIX века так, как писали "малые голландцы" жизнь XVII столетия. С другой стороны, обращение к искусству старых голландских мастеров было своеобразной данью тому же реализму.
Завершив работу над копией, Харламов осенью 1872 года возвращается во Францию и окончательно обосновывается в Париже. Вероятно, не ранее осени 1872 года он стал учеником популярного тогда художника Леона Бонна, которому принадлежала решающая роль в становлении Харламова-живописца.
Бонна был известен как портретист официальных лиц. Славу этому мастеру принесла созданная им галерея портретов выдающихся деятелей Франции - В. Гюго, А. Дюма, Ш. Гуно, А. Тьера, Л. Пастера, кардинала Лавижери и др. Бонна известен также как автор большого количества "головок" смазливых итальянок.
Начиная с середины 1870х годов важное место в творчестве Харламова начинает занимать портрет. Так же, как и Бонна, он стремится создать галерею портретов выдающихся людей своего времени. Среди тех, кого он писал, были Луи и Полина Виардо, Александр II, И.С. Тургенев, А. Доде, Ф. Литвин и другие.
Как портретист Харламов забыт совершенно незаслуженно. В своих лучших портретах - певицы Полины Виардо, Елены Андреевны Третьяковой, жены С.М. Третьякова, коллекционера Александра Федоровича Онегина (Отто) он показал себя портретистом-психологом, мастером, способным проникнуть во внутренний мир модели.
В некоторых своих портретах Харламов отдает дань эклектике. Ещё Стасов отмечал, что портрет Полины Виардо написан "в манере Рембрандта". Харламовский портерт Онегина (Отто) вызывает ассоциации с мастерами испанской школы и Веласкеса.
Привлекал внимание современников и харламовский портрет Тургенева. Но Тургенев был сложной моделью. Внешнее сходство передавали почти все художники, писавшие его, но запечатлеть сложный духовный мир великого писателя мало кому удавалось. Не стал исключением и Харламов.
Параллельно с работами бытового жанра и с портретами в первой половине 1870-х годов в творчестве Харламова появляется еще одна линия, которой впоследствии предстоит стать ведущей. Это так называемые "головки" и близкие к ним жанровые композиции. Они составляют большую часть творческого наследия художника.
Не последнюю роль в их создании играл финансовый успех.
Первые годы пенсионерства были для Харламова нелёгкими в финансовом отношении. Денег, высылаемых Академией, едва хватало на самый скромный образ жизни. Репин писал, что пенсионеры Академии "обеспечены настолько, чтобы только доехать до какого-нибудь города и сидеть в нем сложа руки в какой-нибудь дешёвой каморке, "чай с квасом, а порою с водою", как говорится". Далее он замечал, что "Харламов тоже, года два или более, имел возможность только отыскивать дешевые кухмистерские, и, когда получил за копию 1500 р., впервые написал вещь на продажу и теперь продаёт маленькие головки и не имеет возможности сделать что-нибудь серьёзное".
Среди первых "головок" Харламова следует назвать "Голову мальчика цыгана", написанную ещё до отъезда Харламова в Бельгию. После возвращения во Францию Харламов создает в 1870-х годах "Мордовскую девушку" из музея имени Радищева, "Девочку-итальянку" и "Цыганку" (обе из ГРМ), "Головку" из Пензенской картинной галереи, "Портрет девочки" из Пермской художественной галереи и другие. Во всех этих работах можно говорить об эклектике. Все они вызывают ассоциации с произведениями итальянцев XVII века.
Что же такое "головка"? Вот что пишет по этому поводу один из современников Харламова: "Головка и этюд (имеется в виду головы - М.П.) суть не что иное как "незаказанные" портреты, портреты, под которыми не только не выставляются имя и фамилия оригинала, но даже не подписываются неизбежные Х., N. и Z. Художник рисует с натуры свою головку и свой этюд, точно также как он рисует с натуры портрет. Но выбор его не стеснен, и вот причина, по которой все головки красивы, все этюды типичны. [...] Художник свободен по отношению к головке; свобода его значительно стеснена по отношению к портрету, где ему приходится "создавать поэму" из готового, часто неудобного материала, на заранее определенную, часто весьма неблагодарную тему".
Напомним, что подобный жанр "головок" был у Бонна и у целого ряда специализировавшихся на нем французских художников. Такого рода работы были вполне в русле большинства произведений французского Салона (хотя, конечно же, там были полотна разных жанров и очень разные по уровню). Истоки такого рода работ лежат и в русском искусстве первой половины ХIХ века. Это Брюллов, Кипренский, Тыранов, Моллер, Мокрицкий и другие.
Во многих харламовских "головках" есть определенный привкус слащавости. Несовершенству реальной жизни художник противопоставляет свой идеал прекрасного.
Во второй половине 1870-х Харламов, как и многие русские художники, побывавшие во Франции в это время, увлекается задачей передачи солнечного света, воздуха. Он вводит в свои жанровые композиции (например, в "Итальянских детях" из Серпуховского историко-художественного музея) солнечный свет, воздух. Но это увлечение было для Харламова эпизодическим.
В феврале 1875 года в доме Виардо в Париже состоялся костюмированный бал. Первый приз за костюм на этом балу взял Харламов. Поленов писал, что Харламов "был одет венецианским элегантом XV века. Весь костюм был сделан из материи того времени, удивительно хорош, точно с картины Карпаччо сошел". В своем творчестве Харламов также во второй половине 1870-х обращается к теме, которую условно можно назвать "Итальянцы эпохи Ренесссанса". Это "Паж XV столетия", показанный на VII выставке передвижников в 1879 году, "Музыкант-неаполитанец" из ГРМ и рисунок к этой картине "Музыкант-цитрист" из музея имени Радищева и другие. Здесь художник обращется не столько к манере письма старых мастеров, сколько к самой теме из прошлой эпохи.
В 1880-х годах Харламов чаще пишет просто под "старую живопись", под нечто "музейное". Об этом можно говорить в работах как "Девочка" из Иркутского художественного музея, "Девочка" из Пермской художественной галереи и другие. Под нечто "музейное" и написаны близко примыкающие к "головкам" жанровые композиции - "Итальянка с тамбурином" из музея имени Радищева, "Девочка на мостике", "Цветочницы" и другие. Если сама тема - итальянки или цыганки часто остается прежней, то манера письма художника несколько меняется. Пройдя этап увлечения пленэром, он опять возвращается к "музейной" цветовой гамме, но начинает все более смело брать в своих работах чистые, яркие цвета и все более уходит от традиционной системы с ярко выраженными светом и тенями. Эти тенденции продолжают сохраняться в творчестве художника и в последующие десятилетия. Например, об этом можно говорить в полотне "Подруги" из Рыбинского музея. Я привожу здесь две фотографии, поскольку цветная не удачна - на ней не видно окна. В 1910-х -1920-х годах манера письма художника становится более свободной, но в чём-то более схематичной. Об этом можно говорить в "Девушке, закутанной в вуаль", "Портрете юной дамы" и в пастели "Портрет элегантной дамы". Большую часть своей жизни художник провел во Франции, изредка приезжая в Россию. Умер в 1925 году в Париже в возрасте 85 лет.